Большой Хинган — Порт-Артур - Василий Романович Бойко

мы вышли из вагона. Эта совсем небольшая станция с довольно примитивным, как можно было убедиться, оснащением интересовала нас потому, что она становилась главной точкой на северной границе зоны дислокации советских войск, определенной соглашением о Порт-Артуре. Позже мы помогли этот пункт капитально переоборудовать.

В пути Иван Ильич и я обсудили с Цинченко, Бажановым, Симиновским и другими генералами порядок сосредоточения и будущую дислокацию войск армии в Порт-Артуре и во всей договорной зоне, то есть на Гуаньдунском полуострове — юго-западной оконечности Ляодуна.

Решающим фактором, который надо было учесть, было то, что после ухода советских войск из Маньчжурии мы окажемся в договорной зоне оторванными от дальневосточных военных округов, притом на довольно большое расстояние. Следовательно, в случае новой агрессии со стороны Японии оборона Порт-Артура должна быть организована с расчетом на длительное автономное сопротивление противнику. Складывалась ситуация, в какой-то мере схожая с той, в какой находились русские войска в Порт-Артуре в начале века. И выходило, что нам было очень полезно тщательно изучить опыт обороны Порт-Артура в 1904 году, и не только, разумеется, по роману А. Степанова.

Обсуждение протекало активно, высказывались различные точки зрения, полное единодушие было лишь в том, что наши ударные силы — 5-й гвардейский стрелковый и 7-й механизированный корпуса — целесообразно расположить в центральной части Гуаньдуна, откуда они могли бы действовать при необходимости в любом направлении.

В Порт-Артуре будут дислоцироваться корабли ВМФ, а в договорной зоне — авиация. Дислокацию наших соединений, составляющих основу обороны, предстояло увязать и с ними.

Но наши войска уже двигались к Порт-Артуру, и, чтобы ориентировать командиров корпусов и дивизий по их новой дислокации, командующий на нашем ночном совещании в вагоне принял по этому вопросу предварительное решение.

С его объявлением совещание закончилось, и мы с Иваном Ильичом остались вдвоем, продолжая тот же разговор, впрочем все больше и больше вспоминая «дела давно минувших дней». Людников изучал курс военной истории по более обширной программе, чем я, конкретнее и полнее знал перипетии боевых действий русской армии в Маньчжурии, особенно Ляоянское и Мукденское сражения, помнил фамилии военачальников, допущенные ими промахи и исподволь «начинял» меня этой важной информацией. Кое-какую подготовку к встрече с Порт-Артуром за последние дни провел и я, но, с готовностью слушал Ивана Ильича, как говорится, не выкладывал свои козыри.

Как только сообщили, что поезд приближается к Порт-Артуру, мы подошли к окнам и заметили вдали мигание огоньков. Меня, сознаюсь, охватило волнение, которого не испытывал раньше. Эшелон шел очень медленно и на станции плавно остановился. К вагону подбежал дежурный офицер из наших десантных войск и, как мне показалось, довольно торжественно известил, что мы прибыли в Порт-Артур. В вагоне никто не спал, все мы подошли к открытой двери, пытались скорее осмотреться вокруг, но в кромешной темноте южной ночи ничего не увидели. Не оставалось ничего иного, как отдыхать в купе до рассвета.

Когда растаяли утренние сумерки, мы с Иваном Ильичом вышли из вагона. Перед нами в синеватой дымке открылась панорама Порт-Артура, и мы взволнованно всматривались в ее неясные контуры. Я отчетливо услышал, как Людников тихо, словно сдерживая себя, произнес:

— Здравствуй, Порт-Артур!

Далеко не сентиментальные люди, мы, не сговариваясь, отдали земной поклон городу русской славы, его земле, обильно политой кровью наших предков — героев.

Тут же к нам подошел полковник, доложивший, что он исполняет обязанности военного коменданта города Дальнего. В числе других вопросов он сообщил, что китайская инициативная группа, организованная для создания местных органов в городе и на периферии губернаторства, просит разрешения прибыть 2 сентября в Порт-Артур для встречи с командованием советских войск.

К такой встрече, находясь еще в буквальном смысле на колесах, мы не были готовы и поручили коменданту передать китайской группе, что сможем встретиться с ней 3 сентября, притом в Дальнем.

Тем временем у вокзала уже собралась большая группа генералов и офицеров, вышедших из вагонов и с интересом оглядывавших окружающую местность; они оживленно разговаривали. Вокзал выглядел довольно скромно, но обзор отсюда был хорошим.

Когда мы подошли к группе, Иван Ильич в шутку спросил, кто возьмет на себя смелость дать пояснения к панораме местности. Ответить вызвался генерал-майор А. В. Цинченко. Начал он бойко, правильно определил, где гора Золотая, но отыскать Электрический утес не смог, как и другие. Начался спор. Дав ему разгореться, я объявил, что тоже попытаюсь объяснить, что мы видим впереди, если мне будут помогать.

Указав на гору слева с маяком на вершине, из-за которой начали пробиваться лучи солнца, я уверенно назвал ее Перепелиной. Возражений не последовало, а Людников подсказал, что внизу около этой горы должен быть дворец Алексеева.

— Дальше за Перепелиной, — продолжал я, — старый Порт-Артур. А перед нами гора Золотая, мы ее уже отыскали…

Полковник Н. Н. Бойцов припомнил, что где-то неподалеку от нее должен быть и Электрический утес. Я подтвердил его догадку, уточнив, что Электрический утес много ниже горы и с этой точки, где мы стоим, увидеть его нельзя. Потом я указал на гору Тигровую, западную бухту, часть Нового города…

И. И. Людников спросил, откуда мне все это стало известно. В ответ я вынул из планшета большую карту, которую подарил мне в Мукдене генерал-полковник А. Г. Кравченко, командующий 6-й гвардейской танковой армией, узнав, что мы направляемся в Порт-Артур. Это была крупномасштабная карта города и окружающей местности. Позже эту карту я подарил порт-артурскому музею.

Мы прибыли в Порт-Артур не первыми. 22 августа здесь высадился наш воздушный десант под командованием заместителя командующего Забайкальским фронтом генерал-лейтенанта Владимира Дмитриевича Иванова. Он принял капитуляцию японского гарнизона, а 23 августа над Порт-Артуром был спущен японский флаг, хотя, как выяснилось, даже к нашему прибытию там еще действовали городские чиновники из оккупационной администрации.

23 августа в Дальний и Порт-Артур прибыли танкисты 7-го механизированного корпуса генерал-лейтенанта Ф. Г. Каткова. Окружив аэропорт Дальнего, они помешали вылету японских самолетов. Был также прекращен и выход кораблей и судов в открытое море.

25 августа в Порт-Артуре появились моряки-десантники, а через несколько дней — корабли Тихоокеанского флота.

Утром 1 сентября генерал В. Д. Иванов информировал нас о сложившейся здесь обстановке, проделанной работе и, как говорится, передал бразды правления в районе Военному совету армии.

Так в первый сентябрьский день 1945 года началась наша административная деятельность в Порт-Артуре, а затем и на всем Гуаньдунском полуострове.

Самой неотложной задачей Военного совета и штаба армии являлась организация управления войсками, которые должны были сосредоточиться на Гуаньдунском полуострове к 7 сентября. Главные наши силы еще только подтягивались из южной части Маньчжурии, а многие тыловые